Тема – сновидения и полярности.
Уик-энд провела на семинаре по гештальт-терапии. Как всегда масса впечатлений, на этот раз больше грустных и переживательных. А теперь по порядку.
Сразу два удивления – многих не было (из 13 человек группы в этот раз не было 5), зато была какая-то пожилая женщина, которая мне сразу не приглянулась (то ли взглядом, то ли фиг его знает чем
. А вообще, наверное, даже не сразу, а когда начала как-то суетливо и напористо знакомиться со мной и Аннушкой. Но неприятнее всего было, когда она в конце ритуала тоном какого-то шакала Табаки сказала хвастливо-заискивающе: Вы ведь поняли, что я не просто участница группы? На что мы пожали плечами, и я сказала, что не поняла, а Аннушка сказала, что догадывается, но зачем строить догадки. Потом она неловко пыталась представиться всей группе, смешалась, ей помогал Вадик. Но дело совсем не в том, что она проявляла неловкость, а в том, что она все время пыталась себя выпятить, при этом не умея этого сделать. Как по мне – это было довольно неприятное зрелище. А главное, что все 3 дня она пыталась вставить везде свои 5 копеек, что лично меня раздражало и занимало много ценного времени. Но самое главное не это, а фальшивость, которая была в ней. И ее чувствовала не только я.
Итак, она звалась Людмила… Честно говоря, я получила в этот раз гораздо меньше удовольствия от семинара, потому что закрывалась от нее, не смогла работать в полную силу. А жаль, потому что семинар был замечательный.
В этот день Вадик сначала прочел нам лекцию по сновидениям, а потом показал на примере – как работают гештальт-терапевты со снами. Вызвалась Аннушка, у нее был интересный сон – она видит большого грозного медведя, который превращается в маленького игривого медвежонка. Вместе с ним она доходит до забора, в котором дыра и рядом всякий хлам. Медвежонок ныряет в эту дыру, но она за ним не идет. Это все вкратце, конечно. В итоге выяснили, что наяву Аннушка не позволяет себе быть радостным ребенком-медвежонком, игривым и любопытным. Она попрыгала, побегала, очень органично вписалась в роль медвежонка, все мы получили массу удовольствия – она – в процессе игры, мы в процессе наблюдения. Здесь явно прослеживался тот тип работы, когда клиент не позволяет себе проявляться каким-либо наяву, поэтому во сне компенсирует это. У меня была мысль, что можно было еще пойти по пути отслеживания отрицания какого-либо качества своей жизни (хлам, бардак, нежелание жить в этом). Вадик сказал, что так тоже можно было работать.
Следующим клиентом была Марина. У нее был замечательный сон. Ей снится время от времени, что она родила ребенка (ей уже около 50 на самом деле). И она безумно рада этому событию, хотя живет она в нищете, в какой-то маленькой комнатенке, и у нее уже есть трое детей, а поддержки мужа вроде как нет (на самом деле у нее двое взрослых детей и вполне состоятельный муж). Она с таким восторгом рассказывала, как лежит этот младенчик, с такими вот ручками, ножками, и она счастлива, хотя умом она понимает, что зачем же этот ребенок, и что с ним теперь делать. В общем, говорит, думаю все это, а саму переполняет счастье, в общем – дура дурой. Так было тепло от этого сна, я даже сама все это прочувствовала, так она все это живо рассказывала. Вот только терапевт у нее был плохонький – на ней тренировала свои силы Людмила. И тут началось мучение – она что-то пыталась вытянуть еще из Марины, оглядывалась на Вадика, в итоге вымучили, что Марина не позволяет себе в жизни безрассудной радости (и это в принципе верно), но такая неловкость была во всем этом. Мне так хотелось помочь Марине хоть в чем-то, потом я это высказала. И еще после моих рассказов о соматических проявлениях я смогла высказать Людмиле, что я ей не доверяю. Была потом очень рада, что смогла сделать это.
Честно говоря, забыла, что мы потом еще делали, запомнилось это ощущение легкости от того, что смогла сделать это, не держала в себе. Если вспомню – допишу.
Вспомнила. Еще Вадик работал с Наташей. Ее сон во мне нашел сильный отклик. Ей снилось, что в ее доме не закрывается дверь. Замок вроде есть, проворачивается, но дверь в итоге остается открытой. Она в панике – как же так, остаться с открытой дверью, это ужасно. Для меня это сразу же было об открытости, точнее о страхе ее. Но Вадик повернул этот сон очень круто. Наташе пришлось сыграть роль замка и в процессе выяснилось, что замок – это ее женственность, которую она долгое время стремилась в себе убить или хотя бы забить. Потом ей пришлось сыграть роль двери, осознать всю бесполезность неработающей женственности и свое желание перестать заставлять себя «пахать», что она уже долгое время делает. Много всего вышло, довольно болезненного из этого вроде бы простого сна. Я под впечатлением от этого, и свое что-то отзывается. Как мне кажется, я уже давно не давлю свою женственность, но ведь было, было… «Пахать» уже тоже не заставляю, но работать, причем на нелюбимой работе –да, заставляю. Так что первый день был насыщенным чрезвычайно (причем это было всего полдня). Впрочем, как и остальные два. Но об этом – в следующих выпусках.
Уик-энд провела на семинаре по гештальт-терапии. Как всегда масса впечатлений, на этот раз больше грустных и переживательных. А теперь по порядку.
Сразу два удивления – многих не было (из 13 человек группы в этот раз не было 5), зато была какая-то пожилая женщина, которая мне сразу не приглянулась (то ли взглядом, то ли фиг его знает чем
. А вообще, наверное, даже не сразу, а когда начала как-то суетливо и напористо знакомиться со мной и Аннушкой. Но неприятнее всего было, когда она в конце ритуала тоном какого-то шакала Табаки сказала хвастливо-заискивающе: Вы ведь поняли, что я не просто участница группы? На что мы пожали плечами, и я сказала, что не поняла, а Аннушка сказала, что догадывается, но зачем строить догадки. Потом она неловко пыталась представиться всей группе, смешалась, ей помогал Вадик. Но дело совсем не в том, что она проявляла неловкость, а в том, что она все время пыталась себя выпятить, при этом не умея этого сделать. Как по мне – это было довольно неприятное зрелище. А главное, что все 3 дня она пыталась вставить везде свои 5 копеек, что лично меня раздражало и занимало много ценного времени. Но самое главное не это, а фальшивость, которая была в ней. И ее чувствовала не только я. Итак, она звалась Людмила… Честно говоря, я получила в этот раз гораздо меньше удовольствия от семинара, потому что закрывалась от нее, не смогла работать в полную силу. А жаль, потому что семинар был замечательный.
В этот день Вадик сначала прочел нам лекцию по сновидениям, а потом показал на примере – как работают гештальт-терапевты со снами. Вызвалась Аннушка, у нее был интересный сон – она видит большого грозного медведя, который превращается в маленького игривого медвежонка. Вместе с ним она доходит до забора, в котором дыра и рядом всякий хлам. Медвежонок ныряет в эту дыру, но она за ним не идет. Это все вкратце, конечно. В итоге выяснили, что наяву Аннушка не позволяет себе быть радостным ребенком-медвежонком, игривым и любопытным. Она попрыгала, побегала, очень органично вписалась в роль медвежонка, все мы получили массу удовольствия – она – в процессе игры, мы в процессе наблюдения. Здесь явно прослеживался тот тип работы, когда клиент не позволяет себе проявляться каким-либо наяву, поэтому во сне компенсирует это. У меня была мысль, что можно было еще пойти по пути отслеживания отрицания какого-либо качества своей жизни (хлам, бардак, нежелание жить в этом). Вадик сказал, что так тоже можно было работать.
Следующим клиентом была Марина. У нее был замечательный сон. Ей снится время от времени, что она родила ребенка (ей уже около 50 на самом деле). И она безумно рада этому событию, хотя живет она в нищете, в какой-то маленькой комнатенке, и у нее уже есть трое детей, а поддержки мужа вроде как нет (на самом деле у нее двое взрослых детей и вполне состоятельный муж). Она с таким восторгом рассказывала, как лежит этот младенчик, с такими вот ручками, ножками, и она счастлива, хотя умом она понимает, что зачем же этот ребенок, и что с ним теперь делать. В общем, говорит, думаю все это, а саму переполняет счастье, в общем – дура дурой. Так было тепло от этого сна, я даже сама все это прочувствовала, так она все это живо рассказывала. Вот только терапевт у нее был плохонький – на ней тренировала свои силы Людмила. И тут началось мучение – она что-то пыталась вытянуть еще из Марины, оглядывалась на Вадика, в итоге вымучили, что Марина не позволяет себе в жизни безрассудной радости (и это в принципе верно), но такая неловкость была во всем этом. Мне так хотелось помочь Марине хоть в чем-то, потом я это высказала. И еще после моих рассказов о соматических проявлениях я смогла высказать Людмиле, что я ей не доверяю. Была потом очень рада, что смогла сделать это.
Честно говоря, забыла, что мы потом еще делали, запомнилось это ощущение легкости от того, что смогла сделать это, не держала в себе. Если вспомню – допишу.
Вспомнила. Еще Вадик работал с Наташей. Ее сон во мне нашел сильный отклик. Ей снилось, что в ее доме не закрывается дверь. Замок вроде есть, проворачивается, но дверь в итоге остается открытой. Она в панике – как же так, остаться с открытой дверью, это ужасно. Для меня это сразу же было об открытости, точнее о страхе ее. Но Вадик повернул этот сон очень круто. Наташе пришлось сыграть роль замка и в процессе выяснилось, что замок – это ее женственность, которую она долгое время стремилась в себе убить или хотя бы забить. Потом ей пришлось сыграть роль двери, осознать всю бесполезность неработающей женственности и свое желание перестать заставлять себя «пахать», что она уже долгое время делает. Много всего вышло, довольно болезненного из этого вроде бы простого сна. Я под впечатлением от этого, и свое что-то отзывается. Как мне кажется, я уже давно не давлю свою женственность, но ведь было, было… «Пахать» уже тоже не заставляю, но работать, причем на нелюбимой работе –да, заставляю. Так что первый день был насыщенным чрезвычайно (причем это было всего полдня). Впрочем, как и остальные два. Но об этом – в следующих выпусках.